Дмитрий Рачков. Судьба поэта

Кредо. – 1994. – № 3. – с. 46.

СУДЬБА ПОЭТА

размышления после презентации книги Н.И. Ладыгина «Золото лоз»

Одно из самых ярких впечатлений моей студенческой молодости – московские букинистические магазины.

… до вечера по букинистам
бродить, гулять и по пути
такую книжицу найти!
(Борис Слуцкий)

И вот однажды мне удалось найти «такую книжицу». Я выложил за нее пятьдесят рублей – по тем временам, начало 50-х, – большие деньги! Но книга того стоила: огромный томище форматом почти с газету и больше тысячи страниц убористого текста. Увы, эту книгу у меня потом благополучно «зачитали» в студенческом общежитии, но до того я успел внимательно прочитать ее сам, изучить ее, а главное – поразиться ей. Это была хрестоматия Ежова и Шамурина «Русская поэзия XX века», издательство «Новая Москва», 1925 год. Кто же и сдал-то ее, бесценную, в букинистический магазин? Может, какая одинокая старушка, когда уж совсем невмоготу стало…

Эта уникальная книга дает удивительно полную картину русской поэзии начала века, здесь представлены практически все литературные течения и группы – от символистов до каких-нибудь «ничевоков». Все это удивило, оглушило, ошарашило – вот оказывается, как богата, разнообразна, обильна русская поэзия и вовсе она не сводится к «лучшему, талантливейшему» и его ученикам и традициям. Многое из прочитанного я тогда не понял (например, Хлебникова), это естественно; многое забылось, но на всю жизнь осталось в душе ощущение, что поэзия наша необъятна, как необъятна Россия. Да что говорить – и с Ахматовой, и Цветаевой, и Пастернаком я впервые встретился на страницах этой толстенной книги, в ней же и на Мандельштама «наткнулся» – о них ни в школе, ни на первых курсах института не говорилось ни слова. И еще одно успел я понять тогда – для поэзии важны все поэты, а не только корифеи. И с удивлением открывал для себя превосходные стихи какого-нибудь Бенедикта Лившица (это тогда: «какого-нибудь») или И.Рукавишникова. Эта книга во многом определила и мою дальнейшую деятельность: я долгие годы занимался русским футуризмом, написал диссертацию о раннем Асееве.

Все это невольно вспомнилось на презентации книги Николая Ивановича Ладыгина «Золото лоз», которая состоялась 5 февраля с.г. в Доме творческих работников областного центра. Об этом вечере уже писали наши газеты, мне бы хотелось обратить внимание на другое.

Впрочем, сначала о вечере. Он был превосходен. Очень хорошо, тактично его вел поэт Сергей Бирюков, он же великолепно читал стихи Ладыгина. Энергии Сергея Евгеньевича Бирюкова, его энтузиазму, бескорыстию, самоотверженности можно только позавидовать. Работа проделана огромная. И именно благодаря ей состоялся этот вечер и вышла эта книга.

Вдохновенно говорили о Ладыгине В.Г. Руделев, Н.А. Никифоров, художники, журналисты, ученые; удивительно созвучной оказалась исполненная музыка, фортепианные пьесы русских авангардистов – Лурье и Дешевова, «битых-перебитых» в ждановские времена, да и ныне играемых крайне редко. Живая, выразительная музыка! Скажем добрые слова в адрес Елены Лосевой и Нонны Прокофьевой – преподавателей-концертмейстеров из института культуры, флейтистки Светлана Ефимовой и пианистки Елены Каштан из музыкального училища. Пришедшие могли познакомиться и с великолепными пейзажами, интересными портретами художника Ладыгина – еще одна грань творчества этого удивительного человека. А со сцены с огромного фотопортрета взирал на всех Николай Иванович Ладыгин взглядом, мне показалось, чуть отрешенным от всего, кроме поэзии.

Получился настоящий поэтический вечер, событие, думается, не только для нашего города.

И еще: сделано главное – вышла книга.

И все-таки… Не утихает в душе, как ни старайся, некоторое чувство горечи. Ходили по тамбовской земле два выдающихся (именно так!) поэта: Николай Ладыгин и Евгений Харланов, а многие ли об этом знали? Был ли у них свой читатель, кроме кружка близких людей? Многие ли знали, догадывались о масштабе их дарования?

Очень и очень немногие. Честь и хвала Б.Н. Двинянинову, Н.А. Никифорову и другим, заметившим, взлелеявшим уникальный талант Н.И. Ладыгина, но это соратники, он же был достоин и читателя. Скажут: Ладыгин – поэт для поэтов, поэт для немногих, какой у него может быть широкий читатель? Тем более, что «поэт для поэтов» – это в свое время звучало как ярлык. Хорошо, пусть для поэтов, но мало ли в их нашей стране, поэтов-то? Я глубоко убежден, что широкая и своевременная публикация и популярность Велимира Хлебникова и Николая Глазкова благотворно повлияла бы на общее состояние нашей нынешней поэзии, исключила бы многие болезни, ей свойственные. И Ладыгин тоже. Его место по-праву в этом великом ряду.

Поэтическая судьба Н.И. Ладыгина уникальна. Обратившись к поэзии сравнительно поздно, он работал преимущественно в жанре палиндрома – о каких публикациях могла идти речь в эпоху господства гражданской, а чаще всего псевдогражданской поэзии! Мне рассказывал известный поэт и бард Юлий Ким, как однажды его вызвали то ли в Министерство культуры, то ли в партийные органы и некая пожилая дама похоже искренне недоумевала:

– А я вообще не понимаю, зачем нужны эти песни (имеется в виду песни бардов – Д.Р.), ведь есть же прекрасные тесни советских композиторов. Зачем еще эти?

– Ну,- несколько обескураженно возразил Ким, – допустим, они заполняют вакуум…

– Вакуум? Какой вакуум, что вы говорите? А Дунаевский, Соловьев-Седой, Блантер, Пахмутова, наконец! Вот что должен петь и поет наш народ!

Здесь особенно замечательно словечко «должен». Но то песни… А тут палиндромы, их различные чиновники от искусства иногда злонамеренно, а иногда, похоже, и искренне не относили к поэзии, считали поэтическим «сорняком». С тем большим уважением относишься к упорству, последовательности, убежденности в своей поэтической правоте, с которой слагал свои стихи Ладыгин, этот чудак, носивший в себе целую поэтическую Вселенную…

– Да существует на земле всякий утконос!
– (Детенышей рождают все, а он… яйцо снес!)
(И.Сельвинский «Анри де Руссо»).

Книга Ладыгина пробилась к нам с великим трудом, так пробиваются, прорастают сквозь асфальт, взрывая его, гриб или побеги молодого деревца. Подивимся же неодолимости этого события.

«Талант редкость», – любил повторять глава русских большевиков, а через некоторое время отправлялся на чужбину «философский пароход» с лучшими учеными, вышвырнутыми из страны. «Эта штука (сказка М.Горького «Девушка и смерть» – Д.Р.) сильнее, чем «Фауст» Гете», – изрекал его последователь, опошляя и унижая само представление о таланте. А Ростропович, Солженицын? А сотни, может быть, тысячи не реализовавших, не раскрывших себя талантов?

Будем верить, что Россия не допустит, не позволит себе возродить эти «традиции».

Тамбовская земля всегда славилась талантами. Вон тот студент-«очкарик», который, отчаянно жестикулируя, не замечая прохожих, читает стихи своей подруге, может быть, это новый Николай Заболоцкий? А его подруга – Каролина Павлова?

Может быть, может быть.

Не проглядеть бы…

Дмитрий РАЧКОВ